Пытки и насилие в 2020 — история Никиты
22 года, студент. «Двери гаража закрывали, и единственное, что доносилось из-за двери, — звук перезаряжающихся автоматов»
Никита (имя изменено по просьбе героя) – молодой парень, который никогда раньше не интересовался политикой. Сейчас он с юмором вспоминает август 2020 года и спокойно рассказывает о тех событиях, о насилии, жертвой которого стал он сам. Эта история еще раз заставляет задавать все те же вопросы: «Откуда у силовиков столько жестокости?», «Почему и зачем они так поступают?». Скорее всего, ответов не знают и они сами. Ясно одно: пока шла большая политическая игра, эти люди проиграли самую главную битву в жизни – битву за звание человека. Потому что оставаться человеком в любой ситуации – настоящий героизм.
«Людей пихали как товар»
Никита вспоминает Брест в первые дни после выборов. Люди были возмущены фальсификациями, из машин повсюду неслось «Перемен», в воздухе ощущалось, что протестам быть.
– Мне было плевать на политику до 2020 года. Но огромные очереди из желающих поставить подпись за своего кандидата, активность людей, которую я никогда раньше не видел, не могла не вдохновить! Люди захотели лучшего, это же заставило их выйти на улицы. И меня в том числе.
Вместе с другом Никита гулял по городу и видел, как в центр съезжаются силовики. Сначала они проверяли у прохожих вещи, а через некоторое время стали разбивать толпу. Одна часть осталась на улице Советская, а вторая перегородила проспект. Людей начали оттеснять. Некоторые пытались строить баррикады на дорогах, но их разогнали.
– В час ночи мы оказались на Советской. Телефон у меня разрядился, и я позвонил сестре с мобильного друга. Она собиралась выезжать домой от друзей, которые жили в центре. Договорились, что я подойду туда и мы вместе уедем. Сестра с мужем проходили мимо ОМОНа, их спокойно пропустили, и я решил, что и у меня проблем не возникнет. Я не хотел заставлять ждать родных, поэтому легкой трусцой побежал в их сторону.
На главной улице – ни души, лишь в конце Советской стояла цепь из ОМОНа. Никита остановился и спросил, можно ли ему тут пройти домой. Силовики указали на проход сбоку: «Быстро! И не мешай тут».
– Подхожу, а силовики щиты не отодвигают. Не понимаю, что происходит и растерянно смотрю по сторонам. И тут щиты опускаются, выбегают двое, крутят меня и ведут через коридор между силовиками. Сделал вид, что мне страшно и я ничего не понимаю. Стою, голову опустил. Кто-то из ОМОНовцев, добрый человек, предупредил: «Подними руки и закрой голову». Я послушался и так, пихая и толкая, меня дотащили до ближайшего отделения милиции.
В отделении находились другие задержанные. Никита считает, что еще легко отделался, ведь многие были избиты, например, рядом ним был мужчина с забинтованной рукой. Оказывается, ему в автозаке одним ударом дубинки рассекли руку до кости. Он рассказал Никите, что дубинка была необычной – «что-то типа металлической». Были здесь и врачи: перебинтовывали раны, приводили в чувства тех, кто потерял сознание.
«Одного парня заталкивали в камеру, а он не мог двигаться. Кричал, что ребра сломали. Кричал-кричал и вырубился. Его вынесли, и больше мы его не видели»
Там я пытался выяснить, что происходит. Один задержанный был уверен, что придет пересменка и нас всех отсюда отпустят. 9 августа он попался и на утро его отпустили. Телефон у меня был в кармане шорт, я решил положить его в рюкзак парня, который был с нами. Ему неделю назад исполнилось 18, поэтому я думал, что его отпустят раньше. У силовиков были такие намерения, они думали, что он еще несовершеннолетний, но после проверки возраста, пацана пинками загнали назад.
Задержанные просидели в камере полтора часа. Позже к отделению начали съезжаться автозаки. Силовики партиями начали выводить людей и запихивать в машины. Никита вспоминает, что «людей пихали как товар» – столько, сколько набьется. Перед этим каждый проходил через знакомый уже коридор из дубинок. Когда автозак тронулся, кто-то из задержанных спросил у силовиков, куда их везут. Они ответили, что не знают, поскольку сами неместные. Так подтвердилась теория Никиты, что силовиков привозили из разных регионов.
Стою, голову опустил. Кто-то из ОМОНовцев, добрый человек, предупредил: «Подними руки и закрой голову». Я послушался
– Я хорошо знаю город, поэтому догадался, куда сворачиваем. Нас отвезли в военную часть, где я выступал на показательных выступлениях, когда служил в роте почетного караула. При выходе из автозака били дубинками, на этот раз обошлось одним ударом. Нас завели в спортзал. Те, кто сопротивлялся и говорил с силовиками, получали больше, а тех, кто вел себя тихо, ударили пару раз. Я был из вторых.
Нас посадили на попу, ноги вперед, согнуты в коленях. Руки должны были находиться за головой, а локти на коленях. Расстояние между нами было сантиметров 10. Вокруг ходили силовики и контролировали. Позу менять не разрешали. За любую попытку облегчить себе жизнь – очередной удар. Просто так тоже получали – так сказать «ради профилактики».
Чтобы у задержанных не было возможности отдохнуть или заснуть, свет в зале оставался включенным, а сотрудники ОМОНА били по щитам дубинками. В тесном помещении люди теряли сознание от усталости и побоев. Им вызывали медиков и приводили в чувства на месте. Если этого сделать не получалось, то задержанных забирали врачи и больше не привозили.
«За сутки три раза пускали двухлитровую бутылку воды по рядам»
Силовики отпустили только несовершеннолетних. За ними приехали родители. По словам Никиты, все время до освобождения ребят били – «пока водили по коридорам, никто не разбирался, кому сколько лет». Женщин было немного, человек шесть. Они сидели в углу зала, им было приказано молчать. Они плакали, кричали, молили о помощи. На их просьбы никто не реагировал. Сначала женщин не трогали, но когда они о чем-то просили, били — «не борзейте». Тем, у кого были дети, силовики разрешали позвонить семьям.
– Был один человек в черной амуниции, который негативно высказывался в наш адрес. Он рассказывал, как пострадали силовики, что люди бросали в них камнями. Что мы все — изверги и скоты. И вообще нас нужно газом травить.
В туалет пускали по одному. Идти нужно было в таком же скрученном состоянии, сзади подгоняли дубинками. Дверь кабинки должна была быть открыта и неважно — женщина внутри или мужчина. Для мужчин это была единственная возможность встать, поэтому некоторые просились несколько раз.
– За сутки три раза пускали двухлитровую бутылку воды по рядам. Хватило не всем. Я пытался тихо спросить у мимо проходящих ОМОНовцев, что происходит и как долго мы будем здесь находиться. Один мне также тихо ответил, что не знает, а второй на весь зал закричал «Закрой на**й свой рот».
Так прошли сутки и ближе к вечеру 11 августа нас начали выводить по одному, чтобы сфотографировать и взять данные. Когда нас посчитали, оказалось, в зале уместилось 340 человек.
Силовики тоже менялись. Изначально за нами следили космонавты, потом военные в камуфляже, а после люди в черной одежде без опознавательных знаков. Из разговора с рядом сидящими ребятами я узнал, что некоторых перевели сюда из какого-то гаража. Там одному человеку стало плохо. Он посинел и лежал без дыхания. Двери гаража закрывали и единственное, что доносилось из-за двери, — звук перезаряжающихся автоматов, это было страшно.
Был один человек в черной амуниции, который негативно высказывался в наш адрес. Он рассказывал, как пострадали силовики, что мы все — изверги и скоты
Один милиционер заставлял нас сидеть на корточках, а когда он уходил, за нами следил силовик в черном обмундировании. Он разрешал менять позу, но просил, чтобы как только тот милиционер покажется, мы сразу садились «как надо». Один раз мы этого сделать не успели. Милиционер начал кричать, а силовик заступился: «Да что ты пристал!»
В зал приходили и люди в штатском с масками на лице. Они отбирали людей и уводили. Куда и зачем не говорили. Никита предполагает, что это были сотрудники КГБ. У всех задержанных проверяли телефоны. Нашлись люди с российской симкой. Их выводили и выбивали информацию.
– Одного мужчину не сопроводили в туалет, и он в итоге сходил под себя. Только после ему разрешили встать, чтобы отмыться. У кого-то нашли грибы. Все подумали, что этому человеку — конец. Его вывели и беседовали за пределами зала. Позже, когда нас перевели на другой «этап», я встретил этого мужчину и он рассказал, что выходил из магазина с покупками. Среди продуктов были грибы шампиньоны. Его забрали вместе с пакетом и привезли в этот зал с ним же. Когда выяснили, что за грибы, посадили назад.
Как-то в зал один раз зашел силовик в краповом берете и сказал своим, что не боится наших взглядов. Крикнул, чтобы все подняли головы. Это было таким облегчением! Все об этом мечтали. И сказал: «Я прекрасно понимаю, что есть люди, которые случайно сюда попали, но мои родственники в этот день по улице не гуляли. Как говорится: лес рубят — щепки летят!» На этом он развернулся и ушел. Он был чем-то похож на главу этой части.
«Люди, которые работали в СИЗО, были на нашей стороне»
После задержанных начали делить на группы и сажать в автозак. Никиту привезли в СИЗО рядом с ЦУМом. Там всех задержанных пустили через привычный коридор дубинок, а позже отправили в подвальную камеру на восемь человек, где стараниями силовиков поместилось 24 человека.
– Мы обрадовались, наконец смогли выпрямиться. Люди, которые работали в СИЗО, были на нашей стороне. Они ходили и возмущались, что происходящее – беспредел. Советовали писать заявления на силовиков, всячески помогали, приносили сигареты, воду. Мы не знали, что с нами будет дальше. Были уверены, что нас спокойно могут назвать изменниками Родины.
В камере мы пытались как-то развлекаться. Я научился играть в «тысячу» спичками. Когда одному задержанному передали передачу с листиками бумаги, мы играли в морской бой. Среди нас были предприниматель из Польши, бывший омоновец, который рассказывал, какие у них там учения. Все приличные люди разного возраста. В той камере мы провели сутки.
13 августа, в часа 4 утра открылась дверь камеры, и вызвали семь человек на суд. Я вылетел, в чем был. Обулся и оделся уже в коридоре. Нас подвели к автозаку, посадили, но уже не били. Сказали, что за вещами нужно будет вернуться позже.
Вместо обещанного суда, ребят отвезли в какой-то гараж для грузовика и построили в ряды. С задержанными проводили беседу о том, как плохо они поступают.
– Говорили, что людям платили, что кто-то в первых рядах бросался камнями, а потом убегал, а поймали нас. «Да, президент засиделся, но это не выход», — говорил мужчина лет 40. Он сказал, что у них есть фотографии всех протестующих и предложил: «Признайтесь, что вы были в первых рядах, и я даю слово, что вам ничего не сделают. Кто не признается, здесь гаражей много – я отвернусь». Пару человек сказали то, что от нас хотели, их вывели, и мы больше не виделись.
Я на Машерова получил светошумовой гранатой в грудь и больше вперед не выходил. Думал про себя: я считаюсь или нет. Решил промолчать и правильно сделал. Мы стояли в этом гараже часов шесть. Шеренги периодически меняли местами, чтобы мы не замерзли. Ночи были уже холодными, поэтому силовики закрывали ворота. Кому-то даже разрешили покурить.
Ближе к 10 утра нас выводили подписывать протокол задержания, а потом вывозили в автозаках в суд. Когда нас посадили в машину, опять зашел милиционер, который читал нам лекции и сказал: «Я с вами вел себя по-человечески, хотя у меня был другой приказ. Я обычный милиционер, который работает в городе. Если вы меня встретите, поздоровайтесь, а не плюйте в лицо».
Мы сразу спросили у ОМОНовцев, будут ли нас бить как и всегда при выходе. Они посмеялись и сказали, что у суда точно бить не будут. Они посоветовали не затягивать процесс: «Не выпендривайтесь, не требуйте адвоката или же у судьи сложится о вас не очень хорошее мнение, и вы получите срок больше».
«У меня был такой болезненный вид, что милиционер предложил мне помощь»
На суде Никита придерживался одной стратегии: опустил голову вниз, все переспрашивал, делал вид, что ему страшно и ничего не понятно. Судья спрашивал данные, место учебы. Молодой человек переживал, что после митингов его отчислят задним числом, но в университете о нем так ничего и не узнали.
– Мне дали штраф в 30 базовых и отпустили. У меня был такой болезненный вид, что милиционер предложил мне помощь — вызвать скорую. Я отказался и сам добрался до дома. Мне понравилась реакция отца, когда я вернулся. Поздоровались и он такой: «Думал, больше не увижу». «Ну вот, увидел». Родные меня искали. Сестра приезжала в военную часть, но ей как и другим родственникам, которые искали своих, сказали, что на территории никого нет.
Через день я поехал в СК рядом с университетом Пушкина. Там мне вернули ключи, но не телефон. Спустя месяц мне позвонили оттуда и сказали, что мобильник нашелся. Поехал, хотя все отговаривали. Они скачали на компьютер все мои фотографии и видео. Спросили, делал ли я видео- и фотосъемку. Я ответил, что для себя. Все снимки мне приходилось пояснять. В какой-то момент зашел следователь и говорит: «О, любитель селфи здесь». Тогда я понял, что они всем отделом мои фотки смотрели.
С помощью правозащитного центра «Весна» Никите удалось оплатить штраф. Он не писал заявление в СК – не хотел еще раз появляться в следственных органах. За медпомощью причин обращаться тоже не было.
– Да, у меня было пару синяков, но по сравнению с остальными, которые выходили оттуда инвалидами, хорошо отделался. Это потрясающий жизненный опыт, надеюсь, подобный больше не получу. У меня психика довольно крепкая, поэтому посидел дней дома, чайку попил, и все было хорошо.
Никита уверен, что все изменится, не может не измениться. Он не жалеет, что прошел через такое.
– Правильно или неправильно выражен протест, я не знаю, ведь Лукашенко по-прежнему у власти. Но люди показали себя с достойной стороны, вели себя культурно и прилично, поэтому претензий к ним не имею, — шутит молодой человек. А то, как вели себя силовики… В основном это просто люди с нездоровой психикой и обижаться на них не вижу смысла. Силовик, который говорил про парня с длинными волосами: «О, баба! У тебя длинные волосы, ты — баба»! Ну что с него взять? Большим умом такие люди не отличаются.
P.S. Заявление в Следственный Комитет не подавал
Автор: команда проекта Август2020
Иллюстрации: команда проекта Август2020